На столе недогоревшие церковные свечи, муляж гранаты и водка.
Водка из Владикавказа, сосед по даче подарил мне.
Он служил в Чечне и привёз оттуда как трофей. Я хранила чеченскую водку два года. Никому не открывала. Петру принесла.
Пьём с Петром.
Он не хочет в свою тюрьму.
Я - в свою... Внутреннюю.
- Вот сижу под подпиской о невыезде. Каждую неделю в милицию таскают. Пробивают, чей это был револьвер, чего за ним числится.
Его тюрьма реальней, но и моя по-своему страшна.
За окном зарево над Собором. Зарево с Петром, с Петром всегда зарево.
Почему он не может, как все? Почему у него всегда взрывается?
Всегда пожар?
Всегда выстрел?
Всегда молитва!
В Крыму читала в новостях Яндекса: у такого-то-такого-то конфисковали оружие - Петербург, наш район, снаряды и мины Второй мировой, - но и подумать не могла, что именно у него.
И ведь всегда рядом - снаряды и мины, они всегда рядом.
У тех, с кем ты давно, с кем как раз не страшно.
Кто никогда и никому не причинял.
Кто надёжен и не предаст.
Но хранил. Потому что кто-то должен хранить память - и такую тоже.
- Смотри, недавно на приходе в ящик для пожертвований бросили.
Пётр вывалил на стол горсть позеленевших нательных крестов.
- Старообрядческие, из раскопанных захоронений. Могильщики снимали со скелетов. Искали сокровища, а кресты заодно брали. 18-19 век.
- А почему в церковь принесли?
- Дорого не продашь, а выкинуть - совесть замучает.
Медные кресты падали на стол между гранатой и свечами, один с синей эмалью.
- Подари мне этот.
- Бери. Как угадала - женский.
Сжимаю в руке. Ну почему всегда зарево? С этого балкона, с этой крыши. Над Собором. Где Пётр служил в девяностые. А потом в других храмах служил. Не сняли с него сан, до сих пор не сняли. А если и снимут - с таких не снять харизмы.
- А ты помнишь, как мы рванули снаряд на Варшавке? - улыбается.
- Помню.
( Read more...Collapse )
